Музыка – это нечто большее чем набор нот. У неё есть свой путь развития и разные проявления. Об этом часто на своих лекциях рассказывает Дмитрий Крылов – исследователь современной музыки, графический дизайнер, диджей, сотрудник галереи «Виктория» и центра современной культуры «Нулевая комната». В ламповой атмосфере бара «Рюмочка» поговорили с ним про пластиковый «винил», треки для муралов и эксперименты.
Музыкант Дмитрий Крылов. Фото: Виталий Шабинский
Ты куратор, лектор, дизайнер в разных институциях. Как ты всё успеваешь?
Отвечу так: я ничего не успеваю. Ты просто распределяешь нагрузку, создаёшь личные ограничители. Например, тебе говорят, что задачу надо закрыть за два часа, а ты отвечаешь: «Дайте хотя бы четыре». Это просто опыт.
Я графическим дизайном занимаюсь уже семь лет. Есть некоторые задачи, которые я решаю по паттерну – знаю, как и что делается. Конечно, приходится жертвовать сном и личной жизнью, без этого никуда. Работа после работы. Если бы не это интервью, я бы сидел где-нибудь и работал.
А музыка для тебя – работа?
Это только хобби. Я зарёкся превращать то, что люблю, в работу. Потому что так было с иллюстрацией. Когда занимался ей, выгорел настолько, что сейчас даже для себя рисовать не стану, очень тяжело. Ты берёшь карандаш в руки и просто ничего не хочешь. Я боялся, что с музыкой будет также. Я не беру за неё деньги, не выполняю конкретные заказы, не свожу треки, не пишу джинглы (короткие мелодии для подкастов и теле-радиопередач). Это не становится работой.
«Я зарёкся превращать то, что люблю, в работу». Фото: Виталий Шабинский
С чего ты начинал?
Первые попытки писать музыку были в 2012 году. Я тогда увлекался хип-хопом, в первую очередь инструментальным. Мне показалось, что это несложная история. Я открыл самую простую программу для написания музыки, попробовал и понял, что это всё-таки это сложно. В итоге бросил.
Только в 2015 году, когда наслушался всякой экспериментальной электроники, авангардного джаза и эмбиента, решил, что хочу также. Я не обучался нигде музыке, как и дизайну. Изучал всё методом тыка. Если мне нужна была теоретическая база, пользовался информационными ресурсами. Профессионального музыкального образования у меня нет.
И тебе это не мешает выпускать альбомы.
Потому что мы живём в мире, в котором демократизация знаний очень высока. Раньше тебе для написания композиции нужны были как минимум фортепьяно или любой другой инструмент, а сейчас – компьютер и программа. Когда у тебя всё под рукой, когда ты можешь имитировать любой инструмент при помощи программных плагинов. Можно создать готовый трек. Ну а если захочется внедрить живой инструмент, то просишь музыканта сыграть нужную мелодию.
Сейчас для создания музыки не обязательно иметь профильное образование. Есть куча жанров, которые не привязаны к музыкальной теории от слова «совсем». Они держатся на других принципах.
Например?
Самый очевидный – Vaporwave (микрожанр электронной музыки). Он зародился в начале 2010-х и через пару лет умер. По сути музыканты брали соул или поп треки, вырезали оттуда определённый зацикленный отрезок в несколько секунд и очень сильно замедляли. По большому счёту это всё, что они делали. Получалось очень атмосферно – замедленный саксофон, вокал, всё такое неспешное с отсылками к 1980-м.
Родилось направление из эстетики, которая была в Tumblr (сервис микроблогов): античные гипсовые головы, шум видеокассет, пальмы, элементы интерфейса компьютеров 80-х годов. Vaporwave идеально передавал всю эту атмосферу. Короче, это был интернет-жанр и таких много.
А сейчас популярна обратная ситуация, когда музыку ускоряют. Это называется «Sped Up». Замечу, что отдельным жанром назвать это нельзя. Некоторые подписывают такие треки своим именем, хотя по сути это готовая композиция, просто ускоренная.
«Сейчас для создания музыки не обязательно иметь профильное образование». Фото: Виталий Шабинский
Твоя музыка тоже основана на других композициях, или ты создаёшь её с нуля?
Бывают и сэмплы, но в основном это полевые записи на диктофон. Ты выходишь куда-то и записываешь окружающие звуки. Это может быть музыка, которая играет в заведении, сверчки в поле. Или выходишь на балкон и записываешь, как пищит этот чёртов светофор, который не может никогда заткнуться или, как бомжи дерутся. Всё что угодно. Возможно, где-нибудь ты найдешь интересный звук и возьмешь его за основу.
Либо можно позаимствовать что-то на видеохостингах: речевое – фрагмент какой-то лекции или АСМР (звуки, которые вызывают приятные ощущения). В общем всё, что хорошо звучит или просто подходит по содержанию. Ты берёшь запись, обрезаешь, избавляешь от лишних шумов и вставляешь в трек.
Ещё я использую сэмплы синтезатора и создаю коллаборации с живыми музыкантами. Могу отправить им свои демо записи. В последнем альбоме, например, поучаствовал Алексей Тилли. Я ему отправил свой материал, а он прислал мне гитарную сессию. Из этого потом получилась композиция.
Сложно было договориться?
Нет. Я ему сказал, что пишу альбом и хочу включить в него гитару. Он согласился помочь. Диалог был простой. Наверное, потому что мы с Лёшей работали над общими проектами, и оба позиционируем себя как музейщики, которые любят понудеть про заумную музыку.
А с другими музыкантами были совместные проекты?
Мне всегда было интересно писать музыку с кем-то. У тебя в голове – один мир, а у другого человека – другой. Мой частый коллаборант Георгий Якубов, он же диджей 8lueTiC – как Bluetooth. Такой ироничный никнейм в стиле 2008-го года заборчиком с использованием букв и цифр. У него особое мировоззрение в музыке. Я не понимаю, как он работает, но 8lueTiC вытворяет такой хаос. Ты просто наслаждаешься тем, что он делает с твоим треком. В основном коллаборации дистанционные, потому что Гоша живёт в Питере.
«Мы с Лёшей работали над общими проектами, и оба позиционируем себя как музейщики, которые любят понудеть про заумную музыку». Фото: Виталий Шабинский
У тебя ведь ещё есть группа Distorted Blur, что с ней сейчас? Вы не распались?
Она сейчас в замороженном состоянии. Мой друг уехал в Чехию жить и работать. Ему там сейчас не до музыки – настраивает личную жизнь, осваивает язык. Нас не покидает надежда, что группа возродится. Надеюсь, он меня позовёт когда-нибудь в Чехию, и мы там вместе сыграем.
Расскажи про свой опыт работы с художником Покрасом Лампасом. Вы с другом создавали музыку для презентации его работы на набережной.
Это очень забавная история. Организаторы сначала попросили сделать музыку для мурала Егора Острова – портрета Мадонны, который состоит из разных по толщине линий. В основе был мотив волны, музыка должна была становиться то громче, то тише. Мы спокойно занимались её созданием несколько недель. Презентация мурала прошла, а потом нам написал организатор и сказал, что другой музыкант, который должен был сделать саундтрек для презентации работы Покраса Лампаса, исчез. Нас попросили что-то придумать и дали всего три часа. В итоге мы взяли свой недоделанный трек, очень сильно растянули, добавили в него фразу Маяковского, которую Кирилл (второй участник группы Distorted Blur) использовал для проекта в Литературном музее в 2016 году. В итоге вышло то, что вышло. За три часа сделать хороший продукт очень сложно.
Мне казалось, что в экспериментальных жанрах чем хуже звук, тем лучше эффект от него.
Так то да. Но эксперимент – не равно плохому звуку. Это как в антистиле граффити – можно сделать плохо, но это будет выглядеть хорошо, а можно сделать плохо и по итогу работа выйдет ужасной. Не то, чтобы у нас вышел самый худший трек, я просто не получил от него удовольствия. Это было, скорее, тем, чего я боялся – музыка стала заказом. Не считаю ту работу каким-то знаковым событием в своей жизни: вот мол мы написали музыку для Покраса Лампаса. Во время презентации мы к нему подошли, когда он раздавал автографы. Он был явно уставший. Рассказали, что мы написали музыку к его муралу, а Покрас ответил: «Угу, хорошо».
Были у тебя более приятные и удачные сотрудничества с художниками?
Их много. Например, когда галерея «Виктория» закрывалась на реконструкцию, мы с Настей Альбокриновой организовали выставочный проект «На заре». Посетителям выдавали наушники с плеером и брошюры-карты. Они могли бродить по всей территории галереи, включая офисные помещения бывшего банка, кладовки и прочее. Среди груды хлама были установлены произведения, которые хорошо подошли под эстетику окружения. Всё это сопровождалось саундтреками, которые я собрал по опен-коллу. Темой было расставание. Музыканты из разных городов прислали очень много разножанровых треков.
Мы уже давно с Настей хотели сделать совместный проект, в котором она бы представила свои художественные идеи, а я музыкальные. Опять же, когда перенесли реконструкцию галереи на более ранний срок, мы поняли, что, если не сделаем сейчас, то не сделаем никогда. Мне этот проект показался удачным.
После выставки мы выпустили партию кассет, которую раскупили буквально за неделю. А ведь аудиокассета – это такой носитель, который мало кто приобретает, потому что не у всех есть на чём её слушать. Часто их брали просто на память или в подарок.
Благодаря этому проекту я присоединился к ещё одному, который проходит в Нижнем Новгороде. Основатель студии «Тихая» Артём Филатов посетил нашу выставку «На заре», а потом зашёл в «Нулевую комнату» и купил там мою кассету. Он позвал меня в проект «Будьте осторожны! Ваша неосмотрительность может быть чревата последствиями». Там я отвечаю за звукоизоляцию.
«Можно сделать плохо, но это будет выглядеть хорошо, а можно сделать плохо и по итогу работа выйдет ужасной». Фото: Виталий Шабинский
Ты некоторое время проводил встречи в «Виктории» в рамках проекта «Звук». Будет ли у него продолжение?
Будет, но тяжело найти что-то новое. Сам я пока исчерпал себя в плане чтения лекций. Многие спецы и лекторы либо разъехались из Самары, либо никогда в ней не жили. Иногда ты зовёшь кого-то из спикеров на лекцию, а этот человек может за два дня до неё исчезнуть. Приходится извиняться перед зрителями за то, что лекция переносится или её не будет. А формат онлайн-лекций в помещении – это всегда риск. Денег на привоз спикеров немного, но народ может не понять за что он заплатил, если ему показывают окно Zoom. Сейчас буду думать о формате и о том, кого можно пригласить.
Зачем исследовать музыку и феномен звука?
Я просто интересуюсь темой и стараюсь поделиться с людьми тем, что я узнал. Просто читаю статьи и книги, смотрю тематические ролики в интернете. Я хотел узнать, есть ли люди, которым это тоже интересно в Самаре. Сначала звал знакомых, постепенно аудитория расширялась. Под конец цикла в том году собиралось около 20 человек – это уже успех, потому что тематика зачастую достаточно узкая.
Один из твоих альбомов вышел в виниле? Пластинки ещё выпускают в России?
Это не винил, а пластик. Он называется Lathe Cut. Пластик отливают в форму, а дальше на нём вырезаются дорожки. Это не как винил, который отпечатывают с мастер-пластины. Lathe Cut записывается как болванка, то есть в штучном экземпляре. У нас в России в этой сфере монополия. Есть только одна студия, которая записывает стерео, поэтому ценник там чуть выше, чем хотелось бы. Ребята делают свою работу достойно, при этом качество звука не сильно хуже винила.
Пластик быстрее забивается, быстрее начинает хрипеть, но проигрываний 100 точно выдержит, а больше никто, мне кажется, и не слушает. Сомневаюсь, что мою пластинку слушают каждый день по пять раз. Это разовая вещь, которую можно положить на полку и послушать через неделю. Чтобы выпустить виниловую пластинку, нужно заказать партию минимум на 100 экземпляров, это будет стоить около 200 тысяч рублей.
Возможно ли у нас зарабатывать на музыке?
Монетизация музыки – это сейчас очень больной вопрос, потому что у многих музыкантов есть основная работа, и они занимаются творчеством после неё. Если ты не делаешь поп-музыку, то ты обречён получать копейки. За одно прослушивание в Spotify начисляется около сотой цента. Чтобы получить вменяемый месячный заработок заводчанина из Кировского района, нужно иметь стабильно 100 тысяч прослушиваний в месяц. Нужно, как музыкальный завод, выпускать релизы, постоянно выступать, чтобы получить хоть какие-то деньги. Музыканты в основном зарабатывают за счёт концертов и мерча.
«Если ты не делаешь поп-музыку, то ты обречён получать копейки». Фото: Виталий Шабинский
Где ты выступал?
Я, как аффилированное лицо «Виктории» и «Нулевой комнаты», могу выбить там концерты самому себе. Пару раз так и было. Однажды выступал на набережной во время городского фестиваля. Инициатором был мой коллега по группе Кирилл. Играли на фоне плаката с Самарой и с сердцем, которое все обнимают, но при этом звучала жуткая хтонь. Мы потом ещё за это диплом получили.
Ещё был в «Дирижабле», «Вечно молодом», «Восьми комнатах», «Рок-клубе на Чапаевской» и Powerhouse в Москве. Выступал в Грузии. Это было в одной из горных деревень. Я приехал в резиденцию для художников, артистов и фотографов. Там была музыкальная программа, в которую я не успел вписаться. Когда почти все разъехались, я решил сыграть. Моя концертная деятельность особо не развивается, но я и не сильно стремлюсь к этому.
В Самаре есть место, которое тебя вдохновляет?
Это дом. Я прихожу домой и расслабляюсь. Могу лежать с ноутбуком и лениво смотреть сериал, а потом вдруг подумать: «А что, если попробовать…?» Открываю музыкальную программу и набрасываю какие-то идеи. Зачастую они выражаются не в нотах, а в концепции. Например, у меня бруксизм (частое многократное непроизвольное сжатие челюстей). И вот появилась идея: «А что, если записать скрежет моих зубов, когда я сплю ночью?». Положил рекордер рядом, поскрипел зубами – может, пригодится.
«А что, если преобразовать голос в ноты и сделать звук неразборчивым?» Получится какофония, которую никто не поймет. А когда ты объяснишь что это, и как сделано, люди скажут: «Ого, ничего себе!».
«Положил рекордер рядом, поскрипел зубами – может, пригодится». Фото: Виталий Шабинский
Ты живёшь в старом городе? Это как-то сказывается на тебе.
Живу около Троицкого рынка. Здесь великолепно. Раньше я жил на Безымянке, в Южном Городе-2, многое повидал. Этот район – самый лучший для меня вариант. Первое время меня Самара сильно вдохновляла. Бродишь по туманным улочкам, улавливаешь настроение. Но мне всё-таки кажется, что вдохновение больше зависит не от района, в котором ты живёшь, а от твоего внутреннего состояния.
Фото обложки: Виталий Шабинский
Комментарии ()
Написать комментарий