Денис Бокурадзе поставил историю о том, как можно уничтожить себя борьбой с реальным или мнимым соперником. Критический материал Ксении Аитовой о шиллеровской «Марии Стюарт» (16+) театра-студии «Грань».
Две королевы
Позднюю пьесу Шиллера «Мария Стюарт» по сложности диалектики сравнивают с шекспировскими. В тексте уже нет романтического деления на жертв и палачей, характеры неоднозначны - за это её и ценят в театре. И ещё за две крупные женские роли. Хотя ставят историческую драму в стихах теперь редко.
Как только в анонсах прозвучало название будущего спектакля, было очевидно, что одну из ролей сыграет Юлия Бокурадзе . Причём можно было ставить и на Марию, и на Елизавету. Тем более, что истории театра известны примеры, когда одна актриса играла сразу две роли. Конечно, по очереди, не в один вечер. Например, в Куйбышеве именно так работала Вера Ершова в спектакле Петра Монастырского. В общем, будущий расклад интриговал. В итоге Юлия сыграла Марию Стюарт, а Елизавету - актриса, которую вряд ли заранее угадали даже фанаты «Грани». Евгения Аржаева недавно перешла в труппу театра из Самарской драмы и на сцену в Новокуйбышевске вышла только в этом сезоне. Для некоторых зрителей Драмы её лицо тоже оказалось новым - главных ролей в самарском театре актриса почти не сыграла.
Зал присяжных
Зрителей на этот раз рассадили по двум сторонам зала и поставили перед ними невысокие деревянные барьеры - узнаваемую деталь судов с участием присяжных. Третья стена - на сцене - обозначает самих присяжных закреплёнными друг над другом рядами стульев. На них в поисках поддержки будет бросаться кормилица Анна, когда поймёт, что всё безнадёжно и Марию вот-вот казнят. Но главными судьями сделали зрителей. Именно они в финале решат, заслуживает ли Стюарт снисхождения.
К залу в спектакле апеллируют часто. Порой собеседник в диалоге вообще стоит в стороне, а реплики говорящего обращены прямо к публике.
- Вы убедились, как она упряма? - спрашивает Берли у сидящих за барьером, оставшись наедине с Паулетом.
Правда, голосовать суд присяжных будет уже после спектакля. На нашем показе премьерный зал оказался одним из самых лояльных - 90 процентов за Марию.
В пьесе Шиллера действие происходит в 1587 году, в последние дни жизни Стюарт. До этого героиня 18 лет просидела в заточении у своей двоюродной тётки, королевы Англии Елизаветы. Чего так боялась королева-девственница? Если верить Шиллеру - что Стюарт будет претендовать на её престол. Мария, в общем-то, и не скрывает этого. В пылу спора она проговаривается, что считает Елизавету незаконнорожденной, наступая тем самым королеве на больную мозоль. К тому же за католичкой Марией - поддержка Франции и Испании. То есть бояться есть чего. Но стоит ли убивать соперницу?
Расстановка сил (и стен)
Мы застаём героев в момент уже сложившейся расстановки сил. Вокруг Марии плетётся заговор желающих освободить её. Рядом с Елизаветой ведут подковерную борьбу сторонники казни и лояльные к Стюарт придворные.
На сцене - декорация-трансформер: две витражные стены, которые могут по-разному зонировать пространство (сценография Любови Мелехиной и Дениса Бокурадзе ). На ударной реплике «Не ей меня, а мне её судить» Мария будет руками раздвигать эти стены. Они могут крутиться вокруг своей оси, на них иногда показывают тематические проекции, посвящённые одной из королев. Как и свет Евгения Газбурга , сценография создает свои смысловые акценты, по-разному объединяет, разделяет или выделяет персонажей.
Вдоль этих стен с противоположных сторон выходят в первый раз Мария и Елизавета. Идут медленно и плавно, посматривая друг на друга через прозрачные конструкции. Мария в исполнении Юлии Бокурадзе - человек с невероятным, несгибаемым внутренним достоинством. Она и внешне прямая и царственная. Актриса, конечно, оправдывает свою героиню, хотя мы понимаем, что за этими стенами она была другой, да и в плену не упускает возможности плести интриги. В присутствии посторонних Мария начинает актёрствовать, кокетничает с мужчинами, не справляется с эмоциями при встрече с Елизаветой. Но к приговору приходит по-настоящему умиротворённой, исполненной уверенности в своей правоте.
Несвобода и пластика
В спектакле у Стюарт есть пластический двойник - кормилица Анна (Екатерина Кажаева). Она зеркалит движения королевы, но создает образ более суровый и резкий. Анна как будто воплощает то, чего мы не видим в Марии: страх, тревогу за её судьбу, иногда даже истерику.
Елизавета же сама как будто состоит из ломаных линий. Роль заключена в жёсткий пластический рисунок (хореограф - Ирина Павлова). Выстроенные статуарные позы, резкие реакции и острые жесты выдают внутреннюю несвободу якобы всевластной королевы. Один из таких запоминающихся жестов - актриса пропускает руку снизу через воротник и говорит в неё.
Особенно зажатой в тиски выглядит Елизавета на фоне своего любовника Лестера. Граф вообще самый вальяжный и расслабленный персонаж на этой сцене. Даже елизаветинский воротник у него не на шее, как у всех остальных, а на ноге. Пластически он тоже существует в наименее жестком рисунке.
Актёр Самарского театра драмы Денис Евневич впервые работает с Денисом Бокурадзе, и может быть, это тоже имеет значение. В любом случае, инородность Лестера не случайна и сыграна точно. Да и в остальном Евневич давно не играл настолько наполненной роли (но и с такого близкого расстояния мы его никогда не видели). Его Лестер - осторожный хитрый лис, обаятельный эгоист, который, не скрываясь, будет спасать исключительно свою шкуру. Ближе к финалу его переоденут в такое же мятое серое, как и всех остальных, и забелят лицо. Лестер станет соучастником убийства Марии:
- Она уходит к небу просветлённой, я ж остаюсь отверженным в аду.
Расплата
«Грань» не делает ни малейшего намёка на современность, зато использует много знакомых приемов и сознательно отсылает к другим спектаклям театра. Абстрактное пространство, трансформируемая самими актёрами декорация, стулья как главный предмет мебели на сцене, юбки из свалянной шерсти, елизаветинские воротники, пластическая выразительность действия создают мотивную связь с остальным репертуаром театра. Несмотря на такой контекст, сама коллизия выглядит узнаваемой и современной. Борьба амбиций двух королев, апелляция к народу, который якобы жаждет крови Марии, при этом опасения, что насильственная смерть узницы вызовет волнения, - все это находит десятки аналогий в актуальной повестке.
После покушения на её жизнь Елизавета появляется перед зрителем помятой и всклокоченной. Если до этого грим подчёркивал портретное сходство актрисы с историческим прототипом (визажист Татьяна Чекмезова ), то теперь её эксцентричный образ напоминает страшного испуганного клоуна. Фигура как будто сломана, наклонена по диагонали.
После казни Стюарт Елизавета будет искать виновных в том, что приказ исполнен. Её собственная голова будет требовать поддержки руками, как будто это по шее Елизаветы, а не Марии, прошёлся топор палача. Стены затянуты чёрным, как зеркала на похоронах. Вибрирующий звук давит на сознание (композитор Арсений Плаксин). Дороги назад больше нет, королева Англии осталась одна. Выигрывает тот, кто не боится, а попытка уничтожить соперника убивает обоих.
Мария Стюарт в этой истории, без сомнения, победила Елизавету - после её смерти та не сможет «уснуть спокойно», как собиралась. В негласном же актёрском соперничестве разные по характеру работы одинаково убедительны - и сыгранная ближе к традиции психологического театра Мария, и более условная и пластическая Елизавета. За кого мы должны голосовать, кто из них заслуживает или не заслуживает снисхождения? Обе вызывают одинаковую эмпатию.
Фото: Леонид Яньшин
Комментарии ()
Написать комментарий