О том, что новый спектакль в «Грани» идёт пять часов, местные любители искусства знают точно. Для тех, кто ещё не успел посмотреть чеховских «Трёх сестёр» (18+) поставленных в Новокуйбышевске, Ксения Аитова рассказывает, почему это нужно сделать.
На столах – грубого сукна скатерти, отделанные кружевом. Выходит Ольга и медленно обходит стол за столом, как будто припадая на каждый. Зрители сидят по периметру в один ряд. Это новая для «Грани» конфигурация зала – стулья расставлены по трём сторонам, актёры играют иногда очень близко к ним. Но она логично продолжает рассадку, использованную в «Марии Стюарт» (по двум длинным сторонам), где актёры, отделённые от зрителей барьером, так же прямо смотрели им в глаза. Ощущения во всяком случае похожи.
Пересаживаться придётся каждый антракт. К слову, пять часов спектакля переживаются не то чтобы мучительно – антрактов много, режим труда и отдыха очень гуманный для зрителя. Но вот на последний акт, в котором сконцентрировано много смыслов, силы придётся приберечь. Кстати, сидят зрители на жестких стульях, так что особенно расслабиться в любом случае не получится.
Тема работы и тема времени важны и в спектакле. За счёт пластических сцен удлиняется сценическое время. Московский хореограф Александр Шуйский впервые работает в «Грани». Пластика в спектаклях Дениса Бокурадзе всегда важна, но в «Трёх сёстрах», наверное, впервые так много движения без слов, не синхронизированного с текстом. Герои припадают к столам, падают от усталости на пол, Солёный (Каюм Мухтаров) в своём признании в любви к Ирине (Екатерина Кажаева) сигает головой вниз с каждого стола, как акробат, заставляя понервничать не только всю сжавшуюся героиню, но и зрителей.
Где-то, как можно понять из описания, движение прочно увязано со смыслами и «лепит» образ или сцену, где-то, скажем честно, выглядит как будто нарочито и слишком демонстративно. В этом, впрочем, можно увидеть и режиссёрское отношение к персонажам.
Время ощущается в первую очередь через звук. Метроном, бой часов, гул, вращение волчка – всё это, вместе с музыкой Арсения Плаксина, создаёт ощущение чего-то неумолимо надвигающегося.
«Предчувствие» – важное слово в этом спектакле. Не зря «предчувствием» названа парочка персонажей в исполнении Ксении Куокка и Ильдара Насырова. Домашние чертенята сопровождают почти все сцены – и нельзя сказать, что это уютные домовые. Они могут спародировать, например, тонкую любовную сцену между Машей и Вершининым, и по ходу действия становятся всё более жестокими. В конце второго акта на одном из них появляется маска смерти (похожая на ту, в которой выходит Смерть в спектакле «Театр мудрого дурачины»). А в последнем действии именно эти черти будут намекать Андрею на самоубийство как выход из тупика. Там же, ближе к финалу, когда Наташа захватит сцену, именно новая хозяйка жизни будет управлять этими домовыми. Что-то нехорошее присутствует в доме с самого начала.
В финале предчувствие реализуется в том, что сестёр отправят в резервацию – к пианино, в груду стульев и книг, за сигнальную ленту. Как будто скоро погрузят вместе с этими стульями и увезут далеко-далеко, и вопрос Наташи «зачем здесь валяется этот хлам?» относится к ним.
Кто-то скорее всего помнит, что случилось с чеховскими героинями в реальных исторических обстоятельствах, и кто стал той новой Наташей, захватившей жизнь. Ну а тем, кто забыл, хроника на стене-заднике напомнит, как красивы были балы и офицеры и как завораживающе выглядит чёрно-белая архивная Москва.
Что привело к такому финалу? Режиссёр с большой иронией относится к бесконечным разговорам сестёр и офицеров о том, что надо работать, буквально с первого монолога Ирины. Или Вершинин, например, всё время дарит Маше петушков на палочке, будто напоминая о том, как всё происходящее несерьёзно и хрупко. Долго терпевший всё Кулыгин (Кирилл Стерликов) в финале эффектно разобьёт последний леденец о стену.
И как-то так получается – хотя текст тот же самый, знакомый до оскомины – что в этом спектакле действительно особенно много говорят о будущем, и как-то особенно пафосно, и очень заметно, что только говорят и ничего не делают. При этом деятельная Наташа (второкурсница Наталья Сухинина – настоящее открытие этой премьеры) всегда знает, чего хочет, и каждый раз добивается своего. Но выглядит озлобленным, жестоким, малоприятным персонажем. А при первом визите к Прозоровым выглядела очень милой девушкой, ужасно смущавшейся под действительно людоедскими взглядами «светского общества».
Да, если вы вдруг еще не поняли, что это «про нас», то дореволюционная хроника в стиле «жизнь, которую мы потеряли» по мере развития сюжета сменится на видео из Москвы 1990-х и нашего времени. Кажется, впервые в спектаклях Бокурадзе есть прямая отсылка к какому-то времени и месту (если не считать, конечно, «Марию Стюарт» (16+)) и к современности. Не то чтобы она была здесь жизненно необходима – в конце концов, мы всегда помним, что «Три сестры» – это мы.
Как всегда бывает у Бокурадзе, вся сцена оформлена одним материалом. На этот раз это шинельное сукно (вариация на тему любимой в этом театре шерсти). Художник по костюмам Урсула Берг доставала по всей стране 300 метров ткани: для одежды – 1960-х годов, для скатертей и штор – 1970-80-х.
В этом сером полутёмном мире, как всегда, подсвеченном Евгением Ганзбургом так, что этой серости не замечаешь – похоже, случилась одна действительно яркая история. Это любовь Маши (Юлия Бокурадзе) к Вершинину (Максим Цыганков). Образ средней сестры заметнее всего отличается от конвенциональной трактовки чеховских героинь. При первом появлении она похожа на клоунессу и напоминает чеховскую же Шарлотту из «Вишневого сада». Лёгкая эксцентричность так и будет сопровождать образ Маши. В Вершинина она влюбляется сразу, прямо с порога, почти падает на него. И если в усреднённом спектакле по Чехову Маша мрачна и недовольна своей жизнью, то здесь как будто что-то осветило её раз и навсегда. Счастливая улыбка и какая-то особенная внутренняя наполненность так и останутся с ней до финала, даже в четвёртом акте, когда всё уже будет рушиться.
Нельзя сказать, что Вершинин так уж хорош – кажется, заурядный офицер. Даже вместо последних объятий Маша получит от него очередного петушка. Причина в ней, в её способности полюбить и быть такой идиотски счастливой даже тогда, когда радоваться, казалось бы, уже нечему. Посреди всего этого декадентства Маша выглядит единственным здоровым человеком, живущим полнокровной жизнью.
Особенно это заметно на фоне родственников. Ольгу (Евгения Аржаева) мы всё время видим изнемогающей, как будто она раз и навсегда смертельно устала. Ирина в своем юношеском идеализме, напротив, как будто теряет связь с реальностью.
Брат Андрей сразу появляется нелюдимым и замкнутым (актер Самарского театра драмы Денис Евневич умеет быть не похожим на себя в других ролях). В какой-то момент под окриками Наташи он ложится в позу эмбриона, закрываясь, как от удара. И в этой позе весь его характер. Один из его монологов сопровождается сурдопереводом, как будто звуки голоса не доходят до окружающих.
К семье примыкает и доктор Чебутыкин (Руслан Бузин), как-то депрессивно пьющий неглупый, но нелепый человек.
Финальный гудок паровоза увозит от нас чеховских героев куда-то вдаль, за горизонт или за границу. Самовар с дымящейся трубой проносят по периметру в каждом акте – тот самый самовар, который дарит Ирине Чебутыкин, вырастает здесь до метафоры. Похоже, это тот самый поезд или философский пароход, на котором в 1910-20-х покинули Россию перечисленные в программке писатели, композиторы и режиссёры. Что ожидало их там? Что ждало Россию после? Что ждёт нас сейчас?
Фото: Андрей Савельев
Надеемся, что вся весна в этом году, будет щедра на тёплую и солнечную погоду. Сидеть дома, когда термометр за окном приближается к отметке в +20 градусов, настоящее преступление, и поэтому помогаем определиться с планами на выходные или вечер будней. Внутри – девять мест: от Царёва Кургана и парков до новой тольяттинской набережной и улицы Советской в Сызрани.
Прошедшие выходные нам чем-то напомнили Чемпионат мира по футболу. Самара снова превратилась в город-праздник. Погода не совсем располагала к прогулкам, но это не помешало тысячам жителей и гостей нашего города отправиться приобщаться к прекрасному. Присоединились к «Ночи музеев» и наши фотографы.
Карьера режиссёра Роланда Эммериха - пример преданности выбранному пути. Не первое десятилетие он возвращается на одну и ту же лужайку - фильмы-катастрофы. В его апокалиптическом цикле: «День независимости», «Годзилла», «Послезавтра», «2012», «Чужая земля». В «Падении Луны» режиссер нашел еще одну напасть, способную уничтожить человечество.
Скелет динозавра, качели с гамаками, шезлонги и завораживающий вид на Волгу. Такой стала вертолётная площадка в 2021 году.
Комментарии ()
Написать комментарий